История

Наше знание истории гарамантов весьма несовершенно. Геродот свидетельствует, что они существовали в V в. до н. э.¹, но сообщает о них немного. Разумеется, были обнаружены археологические следы до-Геродотова времени. Каменные орудия, датируемые ашельской и атерской культурами (100-30 тыс. до н. э.), были найдены во многих местах в Феццане, и наверняка еще большее их число ждет своего открытия. Наскальные изображения встречаются в изобилии, хотя научные оценки не позволяют их датировать ранее неолитической эпохи.

Перемещение древнего местного населения по северо-восточному краю Сахары, ранее описывавшееся как происшедшее во II тысячелетии до н. э.², должно быть, вероятно, отодвинуто дальше в древность, так как анализ находок в Хауа Фтеах (Киренаика) показывает значительные изменения в типах каменных орудий, которые представляют намного более ранний период, что свидетельствует о прибытии сюда следовавших одна за другой волн берберских племен³. Гараманты, как описывали их Геродот, Плиний и другие античные авторы, были почти наверняка берберами, хотя те, за кем они охотились на своих колесницах, запряженных четверкой лошадей, могли быть другими. Древнейшее поселение гарамантов, открытое на склонах Зинкекры, было неолитическим по своей культуре и должно быть отнесено к I тысячелетию до н. э. (более точная датировка невозможна)⁴.

Карта 2. Африка по источникам первых веков нашей эры

Геродот дает нам первое письменное свидетельство о гарамантах, после которого мы опять встречаемся с пробелом, продолжающимся вплоть до отчета Плиния о походе Корнелия Бальба в глубь Сахары. Этот поход был одним из тех, которые военачальники Августа регулярно совершали на аравийских и африканских границах империи. Две предшествующие южные кампании, в Аравии и Египте, прошли с ограниченным или переменным успехом. Эта же экспедиция, напротив, достигла многого. Ее возглавлял проконсул Африки, Луций Корнелий Бальб-Младший, проверенный, энергичный, безжалостный и удачливый солдат Цезаря, который был одним из немногих членов партии Цезаря, сумевших вкусить свою долю славы при Августе. Как бы мы мало ни знали о Бальбе как человеке и как бы мы ни симпатизировали гарамантам, нас не может не впечатлять та решимость, сила и смелость, с которой надо было двинуть армию с побережья почти на 500 миль (примерно 800 км) в глубь Сахары, целиком положившись на довольно редкие колодцы и местных проводников, а затем вернуть ее назад, захватив пленных и многочисленные трофеи. Список завоеванных мест, племен и городов показывает, что это было не молниеносное нападение, а кампания, продолжавшаяся целый сезон. Одно только расстояние, пройденное легионерами, потребовало бы времени сроком свыше 90 дней при условии пеших переходов по 20 миль в день⁵, что в принципе невероятно, если учесть исключительно жаркий климат. Кроме того, необходимо было время для сражений, осад и отдыха. На обратном пути пленные гараманты и трофеи, вероятно, замедлили быстрое возвращение отряда Бальба.

Неизвестны даже точные сроки кампании, но триумф праздновался 27 марта 19 г. до н. э. Бальб был единственным иностранцем (он был уроженцем Гадеса), удостоившимся этой чести⁶. Впервые римская армия проникла в глубь Сахары, и, если мы взвесим опасности и трудности, которые необходимо было преодолеть во время похода, нам станет ясно, что триумф Бальба был заслуженным. Его хорошо помнили еще столетием позже. Список покоренных племен и городов сохранился на табличках, специально изготовленных для триумфа.

Событием, вызвавшим конфликт между Римом и гарамантами, было восстание Такфарината, которое нарушило мир в римской Африке в период 17-24 гг. н. э. Тацит сообщает нам, что гараманты укрывали захваченную добычу и участвовали в набегах, беспокоивших римскую армию⁷.

После окончательного поражения и смерти Такфарината они послали своих представителей - "редкое зрелище в Риме"⁸ - просить прощения за свои преступления, так как их поразил разгром Такфарината. Однако через 40 лет они опять приняли участие в конфликте на побережье Триполитании. В 68-69 гг. между Лептисом и Эей началась война. Жители Эи, которых было меньше, позвали на помощь гарамантов, "неуправляемое племя, постоянно совершавшее набеги на своих соседей"⁹. В результате окрестности Лептиса были опустошены, а его жители в страхе укрылись за городскими стенами. Если мы вспомним, что значительная часть богатства Лептиса заключалась в его оливковых плантациях, то сможем оценить огромный ущерб, нанесенный набегами.

Вероятно, это был второй случай нападения на Лептис, так как во время войны с Такфаринатом римляне там размещали свои войска, чтобы блокировать дорогу, "которую враг использовал для нападения на жителей Лептиса и по которой возвращался назад в страну гарамантов"¹⁰. Чтобы наказать гарамантов за их нападение на имперский город и, наверное, для того, чтобы показать свои способности новому императору Веспасиану (которого он сначала не поддерживал), Валерий Фест, талантливый и беспринципный легат Нумидии, по-видимому, вновь двинулся на юг. Плиний отмечает изменения по сравнению с прежними условиями, когда "дорога к гарамантам была непроходима, так как разбойники из этого племени засыпали песком свои колодцы (их не надо копать глубоко, если обладать знанием местности)". На этот раз был открыт новый четырехдневный путь, названный "Мимо скальной вершины". Относительно этой дороги, шедшей прямо с севера на юг, велось немало дискуссий, но она и сегодня не может быть идентифицирована, по крайней мере срок в 4 дня слишком мал, чтобы быть правильным. Однако очевидное значение замечания Плиния состоит в том, что с этого времени был проложен прямой маршрут между римской провинцией и гарамантами¹¹.

Эта кампания, а возможно, открытие нового пути обеспечили мир между гарамантами и Римом. Во всяком случае, две последующие экспедиции на юг носили совсем другой характер. Птолемей¹² говорит о них в примечаниях. Во-первых, Септимий Флакк (вероятно, то же лицо, что и некий Суэллий Флакк, командовавший 3-м легионом примерно в 80 г. н. э.) предпринял экспедицию на юг из Гарамы к эфиопам¹³. Во-вторых, некий Юлий Матерн из Лептиса совершил путешествие на юг из Гарамы вместе с царем гарамантов, и через 4 месяца они достигли "эфиопской страны, называемой Агисимбой, где собираются носороги". Вероятно, оба путешествия имели место вскоре после 100 г. н. э. или, возможно, чуть раньше. Наиболее удаленное место, до которого доходили экспедиции, обычно помещали в Тибести, Аире, у озера Чад или даже на Нигере. Все аргументы в пользу этих мест носят спекулятивный характер, и, поскольку ни один из них не может быть изложен достаточно кратко, мы их здесь не приводим. Вопрос об идентификации легендарной Агисимбы по-прежнему остается неразрешенным. Цель обоих путешествий определить, вероятно, немного легче: второе из них, по-видимому, было торговой, а не военной экспедицией; первое также могло выполнять скорее торговые задачи. Сама возможность таких длительных путешествий вместе с гарамантами указывает на изменение взаимоотношений с Римом. Мир между двумя сторонами, по-видимому, был продолжительным. Однако в конце II в. н. э. император Септимий Север, уроженец Лептиса, был призван восстановить "полную безопасность Триполиса... разгромив наиболее воинственные племена"¹⁴. В число последних могли быть включены и гараманты, так как Север закрепил свои победы строительством крепостей в Бу Нджеме, Гадамесе и Гериат аль-Гарбия у основных путей, ведущих на юг¹⁵.

Затем история забывает о гарамантах. В IV-V вв. набеги совершают другие. Гараманты вновь становятся всего лишь синонимом южных границ ойкумены. Принимают ли они участие в восстаниях против византийской администрации в VI в. н. э., неизвестно. Упоминание их Клавдианом могло быть вызвано образным строем его поэзии. Трудно быть уверенным в реальности его свидетельства, так как он описывает их как людей, пивших нильскую воду, что в данном случае представляется невероятным¹⁶. С другой стороны, гараманты наверняка существовали, причем имели собственную государственность, когда первые арабские завоеватели вторглись в Феццан и захватили его в 40-е годы VII в. н. э.¹⁷.

Хотя об экспедиции Валерия Феста в Гараму в 70 г. н. э. известно очень мало, археологические находки показывают нам, что, начиная с эпохи Флавиев (примерно 70-75 гг. н. э.), римская керамика, светильники, стекло и кувшины с вином проникают на юг. В это же время или чуть позже впервые появляется тесаная каменная кладка в районе Гарамы. Тонкость работы и обработка камня представляют собой заметный контраст с грубой сухой кладкой стен и саманными кирпичами, применявшимися раньше. Трудно избежать вывода о том, что в вади аль-Аджаль работали квалифицированные мастера с побережья.

Римская керамика II в. представлена в изобилии. Третье столетие, наоборот, обращает на себя внимание отсутствием керамики этого времени, что может быть указанием на изменение условий в результате политики Септимия Севера. Необходимо, однако признать, что так может быть и потому, что мы до сих пор не научились выделять характерные особенности изделий III в. с той же легкостью, с какой мы идентифицируем керамику I или II в.!

Несмотря на волнения в Африке в IV в., импортные римские изделия продолжали проникать на юг, среди них были лучшие образцы красной керамики и стекла, производившиеся в то время. Было найдено определенное количество предметов V и VI вв.

Наконец, нужно отметить, что в том, о чем нам известно, нет никаких указаний на постоянное подчинение гарамантов римлянам в какой бы то ни было период. Попытка держать гарнизоны на юге, отделенном огромным расстоянием от пограничных крепостей в Гериате - Бу Нджеме - Гадамесе, неизбежно бы окончилась катастрофой. От Гериата до Гарамы примерно 270 миль (около 450 км) по прямой и около 400 миль самой короткой проходимой дороги. Ни один римский военачальник не решился бы создать новую сеть пограничных крепостей с такими растянутыми линиями коммуникаций. Дополнительным аргументом в пользу этого предположения является полное отсутствие каких-либо намеков на римскую крепость, постоянную или временную, в стране гарамантов: действовать иначе и оставить у них свой гарнизон означало бы превратить его солдат в потенциальных заложников.

Гараманты Южной Ливии

Примечания:

1. Примерно 450 г. до н. э.

2. МсBurney С. В. М. The Stone Age oi Northern Africa. Harmondsworth, 1960, p. 84.

3. См.: МсBurney С. В. М. The Haua Fteah (Cyrenaica) and The Stone Age of the South-Eastern Mediterranean. Cambridge, 1967.

4. Образцы углерода 14 были подвергнуты анализу, но результаты его в настоящее время автору пока неизвестны.

5. Расстояние Лептис -Джебель Сода - вади Шаты -Джерма - Гат - Тинрхерт (гора Гири) - Гадамес - Налут - побережье составляет примерно 1900 миль (3000 км), полностью исключая серьезные вылазки в прилегающие районы.

6. Fasti Capitolini (Corpus Inscriptionum Latinarum. I. 2nd ed., p. 50); Плиний. V, 36.

7. Тацит. Анналы. IV. 23-4.

8. Там же, IV. 26.

9. Тацит. История. IV. 50.

10. Тацит. Анналы. III. 74.

11. Плиний. V, 38.

12. Птолемей. J.VIII, 4.

13. Desanges J.- Latomus. Revue des etudes latines. Bruxelles. 23 (1964), p. 713-725; Inscriptions of Roman Tripolitania, 854.

14. The Augustan Histories. Severus XVIII. 3.

15. Inscriptions of Roman Tripolitania, 907, 908 and 913-6; Libya Antiqua. Supplements vol. II (1966), 107-111.

16. Claudianus. De Consulate SWichonis. I. CTK. 255 и 355; Minor Poems XXVIII. CTK. 20.

17. Ibn Abd el-Hakim. Conquete de l`Afrique du Nord et de 1'Espagne. Alger, 1948, p. 63.

на главную | Древняя Ливия |