Вергина

Находки в Большом кургане в Вергине и проблемы торевтики эпохи раннего эллинизма

Неверов О.Я. "Вестник древней истории". 1990. 1. С. 161-166.

 

Еще не так давно наши знания о ювелирном искусстве и торевтике эпохи раннего эллинизма основывались почти полностью на находках из некрополей Северного Причерноморья в XIX в. Однако находки во Фракии, Фессалии и Македонии, сделанные в период между двумя мировыми войнами, вызвали своего рода "переориентацию" в изучении этого материала. Громадное их увеличение в этих регионах после второй мировой войны полностью меняет картину развития ремесел, связанных с драгоценными металлами в эпоху эллинизма.

Сопоставленные с известными фактами родства культур Северного Причерноморья и севера Балканского полуострова, эти новые данные вызвали даже "гиперкритическое" отношение к традиционным точкам зрения о локализации производства и импорте шедевров ювелирного искусства скифской эпохи в курганах Северного Причерноморья. Если ранее господствовало мнение о боспорском ремесленном центре (возможно - Пантикапее) в качестве их источника, то теперь защищалась точка зрения о македоно-фракийском происхождении ряда важнейших памятников1.

Сенсационное открытие в ноябре 1977 г. в Северной Греции (в 80 км от Салоник) вблизи селения Вергина проф. Манолисом Андроникосом погребений македонских царей добавило множество первоклассных предметов, проливающих новый свет на проблемы культурных и художественных контактов эпохи раннего эллинизма2.

Высказанное М. Андроникосом предположение о том, что одно из открытых погребений принадлежит отцу Александра Македонского Филиппу II3, вызвало большой интерес к находке.

Царский некрополь в Вергине и соединенный с ним дворцовый комплекс ныне связывают с древним культовым центром Эгами, местом ритуальных династических празднеств и заупокойного культа македонских царей.

Найденная археологами часть перекрытия толоса с надписью, называющей сакрального предка царей - HPAKAHI ПATPIΩ IΩ, подтверждает это предположение4. Наряду с Филиппейоном в Олимпии это второй известный ныне династический храм македонских царей.

Не все археологи разделяют убеждение М. Андроникоса в том, что гробница II в Большом кургане содержит прах царя Филиппа II, хотя к прежним данным (роскошь погребения, династические символы, портрет самого Филиппа, кнемиды неравной длины, выдающие принадлежность хромому человеку, царская диадема и т. п.) прибавилось объективное заключение краниологии: на черепе погребенного отмечена травма правой глазницы5. Известно, что за 18 лет до смерти Филипп II был ранен в правый глаз стрелой6.

Можно, однако, привести контраргументы почти к каждому пункту построения проф. Андроникоса. Три английских исследователя, изучившие череп царя, не вынесли безапелляционного суждения, а другие специалисты, изучавшие череп до них, были еще осторожнее в выводах. Что касается кнемид, то их неравная длина - не такая уж редкость, подобные непарные кнемиды были найдены в кургане Мастюгино II. К тому же известно, что матерчатая диадема (а именно она воспроизведена здесь в драгоценном металле) была использована впервые лишь Александром и широко распространилась во времена диадохов.

Конечно, нельзя не согласиться с мнением А. Ю. Алексеева о том, что для широких культурно-исторических выводов почти безразлично, принадлежит ли гробница II Большого кургана в Вергине Филиппу II (умершему в 336 г. до н. э.) или она содержит прах его сына Филиппа Арридея (убитого в 317 г. до н. э.)7.

Сохранившиеся сведения о разграблении царских гробниц в Эгах галльскими наемниками в 274 г. до н.э. позволяют предположить, что разграбленная гробница I, возможно, принадлежала Филиппу II, а гробница II - Филиппу Арридею. В этом случае найдет себе объяснение и тот затрудняющий исследователей факт, что кнемиды царя в главной камере - одинаковые, а кнемиды во входной камере - непарные, с укороченным экземпляром. Вполне вероятно, что оставленные грабителями громоздкие и менее ценные предметы в погребении Филиппа II могли быть помещены позже в камеру с прахом его сына. Так могло случиться с деревянным ложем, украшенным династическими портретами. Этим может быть объяснено и наличие в гробнице II бронзового треножника с надписью: ПАР HPAΣ AРГЕIАΣ EMI TON AFEΘΛON (около 450 г. до н. э.)8. Это - приз за победу, одержанную в Аргосском Герайоне на панэллинских играх. Известно, что македонский царь Александр I одержал победу в Олимпии в 454 г. до н. э., а позже - Деметрий Полиоркет и Филипп V председательствовали в Аргосе на играх в Герайоне. Вспомним, что македонские цари (династия Аргеадов) считали себя потомками выходцев из Аргоса, восходивших к самому Гераклу. Если треножник - старая династическая реликвия, то серебряная позолоченная диадема из гробницы II, как упоминалось выше, - инсигния власти, появившаяся только в правление Александра III. M. Андроникос считал, что Большой курган в Вергине был восстановлен и засыпан в 274 г. до н. э.

Одна из находок в гробнице II сразу же привлекла внимание ученых: это золотая обивка горита того типа, что так привычен по находкам в скифских курганах. Она оказалась совершенно идентичной фрагментированной серебряной обивке горита из кургана Карагодеуашх9. Часть отечественных исследователей увидела здесь новые данные для упоминавшейся выше полемики о месте изготовления предметов ювелирного искусства и торевтики эпохи раннего эллинизма10. Другие предпочли пойти по пути интерпретации синхронности археологической находки и исторических явлений, что является гораздо более продуктивным и многообещающим. Предложено объяснение присутствия горита в царской гробнице как трофея, захваченного македонянами после столкновения со скифами, или как дипломатического подарка, полученного во время переговоров11.

Само распространение так называемой троянской серии горитов и ножен на широкой территории от Македонии до Прикубанья в последней четверти IV в. до н.э. связывается со скифо-македонским конфликтом 330 г. до н. э. и посольствами скифов к Александру III в 328-327 гг. до н. э.12. Изготовленные или в Пантикапее по заказу боспорских правителей (точка зрения А. Ю. Алексеева), или в Македонии по заказу Александра III (таково мнение М. Б. Щукина и Д. А. Мачинского), предметы торевтики, украшенные сюжетами Троянской войны, могли вызвать те или иные ассоциации в зависимости от дарителя, но смысл их заключался в противостоянии эллинского и варварского мира, Запада и Востока.

Такого рода изделия порою соседствуют в скифских курганах с ахеменидскими "трофеями", подобными мечу из Чертомлыкского кургана. Высказано предположение, что этот ахеменидский акинак, когда-то захваченный в Персии и входящий в полный набор дипломатических даров (горит, меч и ножны его), мог служить своеобразным "намеком-предупреждением" со стороны Александра III скифам13. Когда в 328 г. до н. э. в Бактрии он принял от скифов в дар предметы оружия, которые у них "считались самыми драгоценными", естественным было бы ожидать и с македонской стороны аналогичных подарков14.

В самой Бактрии мы находим остатки подобных дипломатических или религиозных, вотивных даров. Находки, сделанные в Тахти-Сангине (Таджикистан), содержат ножны акинака из слоновой кости, воспроизводящие старую ахеменидскую схему изображения льва, победителя оленя (V в. до н. э.)15.



Рис. 1. Александр-Геракл. Фрагмент ножен махайры из слоновой кости. III в. до н.э. (?).
Душанбе. Институт истории АН Тадж. ССР.

Здесь же найдены ножны миниатюрной махайры из того же материала, изображение на которых (рис. 1) поразительно напоминает накладные серебряные рельефы из царских погребений в Вергине (рис. 2).





Рис. 2. Серебряный алабастр с накладным изображением Александра-Геракла из Вергины.
Вторая половина IV в. до н. э.
Фессалоники. Археологический музей.

Это - героизированный портрет Александра-Геракла16. Наличие еще двух изображений Александра в гробнице II в Вергине, да еще того специфического, сакрального типа, где он предстает обожествленным, слившимся с героем-покровителем династии, может, на наш взгляд, служить еще одним аргументом против того, чтобы считать ее погребением Филиппа II.

Возможно, не случайно поразительное сходство многих бронзовых позолоченных сосудов, найденных в 1960 г. у с. Песчаного (рис. 3) на Черкасщине, и находок из македонских курганов17. Эти предметы торевтики также должны быть связаны с Македонией, и хотя клад включает разновременные вещи, его нижняя дата (по аналогиям с македонскими находками вторая половина IV в. до н. э.) полностью вписывается в ту "хронографию Скифии", что была предложена А. Ю. Алексеевым18.

Сходство предметов торевтики из курганов Македонии, степной Скифии и Северного Причерноморья настойчиво повторяется в находках из Рыжановского и Чертомлыцкого курганов (ситулы)19, из курганов Керченского, Мастюгинского и Нимфейского (гидрии и фиалы)20.

Сегодня нет сомнения, что во многом в эпоху раннего эллинизма Македония была продуктивной, дающей стороной по отношению к своим соседям. Богатые шахты Пангея, открытые при Филиппе II, давали драгоценные металлы. К этому царь Филипп II добавил золото и серебро фракийских рудников. Нам известны имена македонских торевтов времени Александра III: "AΣTEIОYNIОΣ ANA-ΛГOPAIOI ЕΣ ΛAPIΣAΣ" -подписал бронзовый кратер из кургана в Дервени мастер Астейуниос21(рис. 4).

Рис. 3. Бронзовый кратер из с. Песчаного. Вторая половина IV в. до н. э. Киев. Музей исторических драгоценностей УССР.

Рис. 4. Бронзовый кратер из кургана в Дервени. Вторая половина IV в. до н. э. Фессалоники. Археологический музей

В нарративных источниках сохранился рассказ о железном шлеме, сиявшем, как серебряный, который надел на себя Александр в битве при Гавгамелах. Его создателем был мастер Теофил (Plut. Alex. 32). Плиний сообщает о прославленных торевтах Менторе и Мисе (IV в. до н. э.) (HN. XXXIII. 154-155).

Когда золотые копи Пангея исчерпались, правители Македонии обратили свои взоры на Восток. Путь, который избрал Александр в войне с Персидской державой, был продиктован не только политическими и стратегическими соображениями: он стремился захватить районы, богатые драгоценными металлами. До походов царя греки и македонцы знали о персидской роскоши понаслышке и относились к ней скорее враждебно, однако вскоре изменили свое отношение: ювелирные изделия Персии и драгоценные вазы трансформируются в подражаниях. Так рождается тот язык искусства, то "койне" эллинистической эпохи, которое распространяется на огромную территорию (всю тогдашнюю ойкумену). То, что прежде встречалось как редкие островки на карте греческого мира, отныне широко разливается от Нила до Ганга. Находки в Вергине и их аналогии в Северном Причерноморье показывают, как продуктивно и сильно было уже начало этого процесса, унифицирующего в ассимиляции самые разные творческие импульсы, исходившие из разнообразных источников. Надо признать, что помимо поздних космополитических идей стоицизма эти памятники - единственное, что доказывает реальность замыслов Александра, стремившегося, "чтобы обычаи и образ жизни самых разных народов смешались в кубке всеобъемлющей любви"22.

 

Примечания

 

1. Манцевич А. П. К вопросу о торевтике в скифскую эпоху // ВДИ. 1949. № 2, С. 196-220.

2. Andronikos M. Vergina. The Royal Graves in the Great Tumulus // Athens Annals of Archaeology. 1977. X. P. 1-72; Андроникос М. Гробницы македонских царей // Курьер ЮНЕСКО. 1979. № 7. С. 3.

3. Andronikos M. The Royal Tomb of Philip II // Archaeology. 1978. V. 31. № 4.

4. Macedonia. 4000 yars of Greek Historу and Civilisation. Athens, 1983. P. 174.

5. Prag A.I., Musgrave I. H., Neave R. A. The Skull from Tomb II at Vergina: King Philip II of Macedon // JHS. 1984. V. 54. P. 60-78.

6. По одной версии (Diod. XVI. 34) Филипп II был ранен в глаз стрелой во время осады Метоны, по другой (Plut. Alex. 3) - царь потерял тот глаз, которым, подглядывая в двери Олимпиады, увидел жену на ложе с огромной змеей.

7. Алексеев А. Ю. Хронография Скифии второй половины IV в. до н.э. // Археологический сборник. Вып. 28. Л., 1987. С. 38 сл.

8. Alexander the Great. History and Legend in Art. Exhibition. Archaeological Museum of Tnessaloniki, 1980. P. 15; Treasures of ancient Macedonia. Exhibition. Archaeological Museum of Thessaloniki, S. a. № 150.

9. В 1977 г. на это уже обратил внимание проф. Андроникоса глава Французской археологической школы в Афинах П. Амандри (Andronikos. Vergina. P. 66; ср. Манцевич А. П. К открытию царской гробницы в Македонии в 1977 г. // СГЭ. Вып. 44. Л., 1979. С. 49-51; Schiltz V. Deux Gorytes identiques en Macédoine et dans le Kouban // RA. 1979. Fasc. 2. P. 305).

10. Манцевич. Ук. соч. С. 49.

11. Черненко Е. В. О серийном производстве оружия скифского времени в античных центрах Северного Причерноморья // Тез. докл. Всесоюз. науч. конф. "Проблемы античной истории и классической филологии". Харьков, 1980. С. 169; Алексеев. Ук. соч. С. 39 сл.

12. Алексеев. Ук. соч. С. 42 сл.

13. Там же. С. 45 (автор приводит эту версию как мнение Д. А. Мачинского, высказанное еще в 1975 г.).

14. Арриан Флавий. Поход Александра. М.- Л., 1962. IV. 15. 2.

15. Литвинский Б. А., Пичикян И. Р. Ножны акинака из Бактрии // ВДИ. 1981. № 3. С. 87; Пичикян И. Р. Первые открытия памятников искусства античной Бактрии // Панорама искусств - 5. М., 1982. С. 224.

16. Пичикян. Ук. соч. С. 226; ср.: Пичикян И. Р. Ножны скифосов и махайр в Северной Бактрии // СА. 1980. № 4. С. 202.

17. Ганина О. Д. Античнi бронзи з Пiщаного. Киïв, 1970. Поразительное сходство с находками из македонских гробниц имеют обе ситулы из с. Песчаного (Ганина. Ук. соч. Рис. 2. 18-22, 30 - ср. Treasures of Ancient Macedonia. № 406, 459). Сходны - гидрия с накладным рельефом в виде Сирены (Ганина. Ук. соч. Рис. 2, 42, 44 - ср. Treasures of Ancient Macedonia. № 338; Ганина. Ук. соч. Рис. 8, 39 - ср. Treasures of Ancient Macedonia. № 205) и абсолютно идентичны - кратеры (Ганина. Ук. соч. Рис. 28 - ср. Treasures of Ancient Macedonia. № 223).

18. Алексеев. Ук. соч. С.38 сл.

19. Онайко И. А. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в IV-II вв. до н.э. // САИ Д 1-27. 1970. № 408, 765. Ср. Treasures of Ancient Macedonia. № 332, 406.

20. Ганина. Ук. соч. Рис. 43, 45. Ср. Treasures of Ancient Macedonia. № 338; Силантьева Л. Ф. Некрополь Нимфея // МИА. 1959. №69. Рис.26. Ср. Treasures of Ancient Macedonia. № 45.

21. Treasures of Ancient Macedonia. № 184.

22. Плутарх. О судьбе и доблести Александра. Речь первая. 6 // Плутарх. Сочинения. М., 1983.

 


на главную

 webmaster