Высокий прибрежный холм Таманского городища даже в наши дни после многочисленных постепенно уничтожающих его разрушений - обвалов берегового обрыва, строительства крупных объектов, в частности суворовской крепости, с последующим их разрушением, представляет собой весьма заметное и на ряде участков просто недоступное естественное укрепление. Восточный обрывистый край городища обрамлял ручей. С запада холм "отрезан" от основного массива берега глубокими и широкими оврагами. С юга городище омывалось водами озера, сейчас совершенно высохшего. Размеры городища более 160000 кв.м (рис. 1).
Рис. 1. Схематический план Таманского городища, снятый экспедицией 1952-1955 гг.
Условные обозначения:
1 - крутые обрывистые склоны оврагов и неровностей рельефа;
2 - современные дома; 3 - раскопы; 4 - траншеи и шурфы; 5 - остатки стены
Напомню, что основанная на этом месте в VI в. до н.э. Гермонасса стояла на азовском морском берегу. Сантиметр за сантиметром, из года в год в Гермонассе, а позднее и в средневековом городе нарастал культурный слой. Результатом этого роста по прошествии многих веков явился искусственный холм, каким мы видим его в настоящее время, хотя и много раньше, во времена существования хазарской Таматархи, здесь было уже заметное всхолмление, возвышавшееся над уровнем моря и песчаного берега на 5-7 м.
Постоянное строительство на этом холме способствовало быстрому росту культурных наслоений. К сожалению, из-за перекопов редко удавалось открыть более или менее сохранившиеся остатки жилых и иных строений, по которым можно было бы определить конструкцию домов или назначение разных построек. От цокольных кладок сохранялись обычно в каждом слое разрозненные обрывки, поскольку в окрестностях города не было камня: его привозили из Крыма или с Кавказа и поэтому каждый камень в течение веков использовался неоднократно.
Активное разрушение холма происходило с двух сторон: со стороны моря (приливами) и со стороны озера. Причем, чем выше становился холм, тем интенсивнее шло его размывание - подточенные водой нижние напластования не поддерживали тяжелых верхних слоев, отваливавшихся громадными вертикально оседавшими глыбами. Так, со стороны моря к нашему времени обвалилась полоса шириной в несколько десятков метров. Озеро размыло береговую полосу шириной примерно в 10-15 м.
Сейчас от реально существовавшего края, т.е. от границы города с юго-западной стороны сохранился совсем небольшой участок. Он был выявлен и частично исследован экспедицией Б.А. Рыбакова в 1952-53 гг. Руководителем работ на заложенных там раскопах был Н.И. Сокольский (Отчет ..., 1952-1953, с. 113-125, 171-175). В обрыве берега, на глубине 1,6-1,8 м от современной поверхности была обнаружена какая то часть крупной сырцовой постройки, оказавшейся остатками сложенной из сырцовых кирпичей мощной стены явно оборонного значения (рис. 1).
Наибольшая длина открытого участка стены с внутренней стороны достигает 30 м, а с внешней - всего 7 м. С обоих концов она наискось срезана крутыми обрывами (рис. 2). Ширина стены 7,6 м, общее направление СЗС (60°). Вскрытая поверхность стены изрезана перекопами и поздними хозяйственными ямами, выкопанными в массиве стены уже после того, как она перестала функционировать в качестве линии обороны. Основание стены находилось на глубине 4,5 м от современного уровня (края обрыва). Таким образом, высота стены на максимально сохранившихся местах около 2,6 м, а в наиболее разрушенных - 2 м. Судя по ее ширине, первоначальная высота была много выше (вдвое, а возможно и более). О времени и причинах прекращения ее существования мы остановимся ниже. Здесь подчеркну только, что даже на этом небольшом вскрытом участке видно, что стена была буквально стерта - сравнена с поверхностью, уровень которой, как говорилось выше, ниже современной на 1,6-1,8 м. Рассмотрим далее конструктивные особенности этого мощного сооружения, вернее нижней, дошедшей до нас его части, по тем остаткам, которые удалось проследить и зафиксировать археологам.
Рис. 2. План сохранившегося и исследованного отрезка стены и прилегающего к ней участка города тмутараканского периода (А).
Условные обозначения: 1- кладка из сырцовых кирпичей; 2 - каменные панцири стены;
3 - забутовка пространства между панцирями и сырцовой кладкой; 4 - остатки отмостки;
5 - остатки сырцовых стен жилых помещений и печей; 6 - хозяйственные ямы.
Системы кладки сырцовых кирпичей (Б).
Была произведена вертикальная зачистка западного обвалившегося конца стены, что позволяло исследовать разрез стены, оказавшийся весьма сложным. Разрез был не строго поперечный, а под сильным углом. Тем не менее, полученные данные оказались достаточными для восстановления внутренней конструкции стены и ее дополнительных креплений (рис. 3).
Рис. 3. Схематический разрез стены, реконструируемый по срезу подчистки обрыва и по описанию его, сделанному в отчете.
Условные обозначения: 1 - камни панцирей и выкладок; 2 - сырцовая кладка;
3 - желтая плотная материковая глина;
4 - серый и темно-серый грунт, местами смешанный с глиной или обломками сырца;
5 - глиняный связующий раствор; 6 - обломки сырца; 7 - прослойки пожарищ.
Ядро стены составлял глинобитный вал, насыпанный в три слоя: два нижние - из серого чистого (без находок) грунта и третий - желтый из материковой глины. Подножье стены было выложено плоскими камнями. На этой вымостке с обеих сторон вала слой за слоем выкладывались на тонком жидком растворе глины сырцовые кирпичи, постепенно перекрывавшие склоны вала и на уровне его вершины и выше они составляли уже единый сырцовый массив.
В месте соединения ядра с сырцовыми кирпичами как бы на внешнем склоне вала на разрезе выделилась угольно-золистая прослойка от кострища и в ней - большой обломок лощеного коричневого пифоса хазарского времени (IX в.). Естественно возникло предположение, что первоначально на месте стены был сооружен обычный насыпной вал. Однако следует учитывать, что кроме кострища, шов соединения вала с сырцами очень тонкий и чистый - культурный слой или хотя бы просто натоптанная на поверхности вала грязь совершенно отсутствуют. Это дает нам право считать, что вал являлся внутренней глинобитной частью стены, специально насыпанной до укладки сырца. Костер и разбитый пифос были, видимо, остатками жертвоприношения (закладной жертвой?), по счастливой для нас случайности попавшей в разрез стены. После совершения положенного ритуала на поверхности основы (ядра) стены жертвоприношение было заложено сырцом. Возможно, что при этом пифос был разбит, поскольку целый крупный сосуд помешал бы ровной рядной кирпичной кладке.
Цвет кирпичей в верхних рядах желтый, ниже наряду с желтыми в кладке попадаются темно-желтые или серовато-желтые кирпичи.
В основу кладки положены две системы "блоков", составленных из трех кирпичей: три рядом или два рядом и один поперек (рис. 36). Правильная продуманность укладки этих блоков обусловлена стандартностью размеров кирпичей: 40 х 20 см с незначительными отклонениями (41 х 21, 42 х 22, 42 х 21 см) и толщиной в 6-7 см. По краю кладки кирпичи были поставлены на ребро, обрамляя стену узкой четкой линией.
Существенной особенностью стены являлись каменные панцири, окаймлявшие ее с обеих сторон (рис. 2). Панцири предназначались для придания стене большей прочности в нижней части, предохраняя ее от осыпей. Помимо того, внешний панцирь служил для усиления обороноспособности стены при осаде города. Аналогии панцирям такого типа, какой нам удалось проследить в Таматархе-Тмутаракани, в настоящее время неизвестны, поэтому подробнее остановимся на их описании.
Внешний панцирь сохранился в длину всего на 6,6 м: оба его конца обрушены вместе со стеной в западный и южный обрывы. Ширина панциря 0,7-0,9 м, высота всего 0,62 м. Его подошва находилась на глубине 4,5 м от современной поверхности. Уложен он не прямо на плоские камни подстенной "нивелировочной" вымостки, а на утрамбованную "подушку" из обломков сырца и плотной земли.
Кладка панциря традиционная: два ряда довольно больших камней (30-40 см в поперечнике) разных пород с забутовкой мелкими камнями, насыпанными между рядами и скрепленные раствором сероватой глины. Местами крупные плоские камни уложены "елочкой".
Панцирь отстоит от сырцового ядра стены на 1,2 м. Пространство между ним и ядром было забито сырцовыми кирпичами серого и серо-желтого цвета, их обломками и просто серой землей. Это был явно слой из отходов строительства, причем он нигде не поднимался выше уровня верхней поверхности панциря: выше он, как и сам панцирь, были перекрыты регулярной сырцовой кладкой.
Таким образом, панцирь углублен в стену на всю свою толщину, что несомненно увеличивало его устойчивость в любых условиях.
Внутренний панцирь в целом аналогичен внешнему, отличаясь от него в основном немного меньшими размерами: его толщина 0,4-0,8 м, высота 0,5 м.
Он сложен из двух рядов крупных камней, плотно пригнанных друг к другу. Плоские камни поставлены наклонно - в елочку. Между рядами набросаны более мелкие камни, но они не были забутовкой, как во внешнем панцире, поскольку они как бы перевязаны с большими камнями, заходя краями между ними, что увеличивало прочность панциря. Связующим раствором служила глинисто-песчаная земля серо-зеленоватого цвета. Замена обычной забутовки каменной наброской, а также изменение состава (и цвета) раствора также являются существенными отличиями этого панциря от внешнего.
От сырцового ядра стены панцирь отстоит на 1 м. Пространство между ним и ядром, как и в наружном панцире, засыпано обломками сырца и землей и затем, на уровне верхней грани панциря, перекрыто сырцовой кладкой.
Совсем необычной и неожиданной особенностью внутреннего панциря, опоясывавшего стену на высоте 1,2 м от ее основания, является отмостка, наклонно отходившая от него (рис. 3). Этот откос состоит из земляной насыпи с беспорядочной прокладкой ее сырцовыми кирпичами, преимущественно обложками. В разрезе было хорошо видно, что сырцы укладывались в насыпи наклонно от стены к востоку. Сверху откос был укреплен обкладкой из мелких известковых камешков, плотно и аккуратно уложенных.
Из-за многочисленных перекопов откос не удалось проследить вдоль всего панциря, но по сохранившимся участкам можно предполагать, что максимальная его ширина достигала примерно 3 м при угле наклона в 7-10°. Как мы увидим ниже, весь этот странный "каменный пояс" и отмостка от него играют весьма важную роль при реконструкции стратиграфии прилегавшего к стене жилого участка и, что более существенно для нас, при установлении даты ее постройки, достройки и гибели.
Рассмотрим далее данные, которые были получены археологами при вскрытии культурного слоя на этом сравнительно небольшом и сильно перекопанном участке (150-160 кв.м) (рис. 4). Толщина исследованных напластований от современной поверхности до подошвы стены 4,5 м (кое-где она меньше из-за неровности дневной поверхности). Только на нескольких небольших участочках удалось углубиться ниже подошвы стены на три штыка, т.е. на 0,5-0,6 м. Обнаружить какие-либо остатки самых ранних построек на маленьких площадях вряд ли было возможно, находки же в этом слое состоят из обломков характерных кухонных гончарных горшков со сплошным линейным орнаментом, "тмутараканских" кувшинов, амфор IX в., а также небольшого количества лепных горшков, весьма типичных для слоев IX в. (Плетнева C.A. 1963). Таким образом, представляется очевидным, что основание бесфундаментной стены опирается на толщу слоя IX в., а это позволяет датировать ее сооружение не позже середины - 2-й половины IX в.
Рис. 4. Распространение в слое наиболее ярких и датирующих типов керамики.
Черными толстыми линиями обозначены прослойки датирующих пожаров,
двойными - постройка стены в IX в. и ремонт ее внутренней стороны в начале XI в.
Линзы с мелкой штриховкой обозначают распределение разных типов кухонных горшков во вскрытом раскопами слое.
Следующей маркирующей вехой на этом раскопе является пожарище, прослеженное во многих местах раскопа в плане и на профилях бровок. Глубина залегания этого пожарища 3,9-4 м от современной поверхности, следовательно, выше подошвы стены на 0,5-0,6 м. Состав керамических находок предпожарного слоя в целом тот же, что и в нижележащем, но с явным преобладанием "тмутараканских" кувшинов сравнительно с амфорными обломками, большинство которых относится уже к X в. Кроме того, в небольшом количестве попадаются обломки лощеных сосудов, гончарных яйцевидных горшков без орнамента, византийских привозных сосудов, покрытых желтой поливой IX-X вв. (Макарова Т.К., 1963, с.77). Из других вещей в слое встречались черные круглые в сечении браслеты (обломки), пробки для амфор, вырезанные из амфорных черепков и другие мелкие недатирующие вещи. Однако то, что дошло до нас, со значительной долей уверенности позволяет отнести этот слой к 1-й половине X в. Перекрывший его слой пожара, как и всюду на Таманском городище, в частности на центральных раскопах, датируется несколькими обнаруженными в нем византийскими монетами херсонесского чекана, относящимися к царствованию Романа II (959-963 гг.) (Кропоткин В.В., 1963, с. 181-183). Вполне возможно, что этот пожар следует связывать с событиями 965-966 гг., а именно - с походом в низовья Волги и Дона князя Святослава Игоревича.
На Волге Святослав захватил Итиль, а на Дону Саркел, который основательно разрушил и сжег (Артамонов М.И., 1962, с.428, 429; Плетнева C.A., 1996, с.140, 157). Об этом походе очень лаконично рассказано в летописной записи под 965 г. (ПВЛ, 1950, с.47). Интерес в этом сообщении представляет заключающая фраза: "и ясы победи и касоги". Это были сильные народы, прекрасные воины. Победить их мимоходом уставшему в битвах и длительном походе войску, продвигавшемуся по Предкавказью к морю, вряд ли удалось бы даже лихому Святославу. Кажется весьма вероятным, что он встретил отряды ясов и касогов у Таматархи, основными жителями которой они были в хазарское время. Их он смог победить и, взяв город, учинил в нем такой же разгром и пожар, как в Саркеле. Заметим, что в саркельском пожарище попадаются монеты Романа II того же чекана, что и в Таматархе (Плетнева C.A., 1996, с. 115).
Несмотря на довольно значительное разрушение города, его стены не были уничтожены. Конечно, мы можем судить об этом только по небольшому отрезку обнаруженной юго-западной стены, но и на нем видно, что стена была, во всяком случае в нижней своей половине, не тронута. Судя по керамическим обломкам, прежнее население осталось жить на этом участке, но появились в слое и обломки посуды, явно принадлежавшие древнерусскому населению.
Так, начиная с уровня пожарища, слой спокойно нарастал на участке примерно лет 50 (если считать по 1 см в год), т.е. в течение почти всей 2-й половины X в. В начале XI в. у жителей прилегавшего к стене участка возникла необходимость укрепить низ стены как бы цоколем из камня. Таким образом и появился на стене каменный пояс, совершенно не нужный как крепление или в качестве декоративного украшения на первоначально (в IX в.) поставленной стене. В данном же случае пояс, как и с внешней стороны, проходил по ее подножью, поднявшемуся за прошедшее столетие почти на 1 м.
Как и внешняя кладка, пояс встроен (углублен) в тело сырцовой стены, представляя вместе с нею единое целое. Судя по высоте каменного пояса (0,5 м), из стены было вынуто примерно 7 рядов сырца (при его толщине в 6-7 см). Затем в образовавшуюся нишу заложили каменную кладку на растворе. Некоторые, указанные выше отличия в системе кладки камней и в составе раствора свидетельствуют, по всей вероятности, о разновременности ее с внешней кладкой. В то же время представляет интерес тот факт, что в кладке рубежа X-XI вв. еще сохранилась местами система "елочки", широко используемая в Таматархе в хазарское время.
Как бы не решить в настоящее время вопрос о датировке сооружения внутреннего каменного пояса, мы можем уверенно говорить о том, что стена в конце X, начале XI вв. с внутренней стороны была дополнительно укреплена наклонной подсыпкой, перекрывавшей на значительной площади вдоль стены слой конца X в.
Представляется очевидным, что культурный слой между пожарищем и нижним уровнем каменного пояса с примыкавшей к нему "подсыпкой" относится в основном ко 2-й половине X в. (рис. 4). Помимо уже почти исчезнувших "хазарских" горшков в слое много обломков гончарных кухонных горшков без орнамента. По-прежнему в слое попадается большое количество обломков "тмутараканских" кувшинов, встречаются обломки амфор X в., изредка - обломки амфор "с воротничком". Расцвет последнего типа амфор относится к XI в. и, возможно, отдельные обломки очень распространенного в Тмутаракани типа посуды попадали и в более ранние наслоения (Плетнева C.A., 1963, с.51).
Как и в нижнем пласте 1-й половины X в., здесь также попадаются обломки ранней поливной посуды X в. и стеклянных браслетов, более разнообразных сравнительно с предыдущим временем: наряду с круглыми в сечении черными браслетами в значительном количестве появились синие и черные плоские браслеты, нередко расписные (видимо, византийские) (Львова З.А, 1959, с.323).
Выше уровня внутреннего пояса и отмостки наслоились отложения XI-XII вв. Они хорошо датируются прежде всего амфорной тарной керамикой. Над наклонной подсыпкой, примыкающим к ней строениям практически единственным видом и типом амфор стали "воротничковые". Формы воротничков и высота ручек над ними заметно менялись на протяжении XI и XII вв. Постепенно воротнички почти совершенно исчезли, превратившись в валик, зажатый между двумя тяжелыми почти круглыми в разрезе ручками (Плетнева C.A., 1963, с.51; Сазанов ?., 1997, С.95) (рис. 4). Слой конца XII в. выявляется благодаря типологически близкими к поздним воротничковым амфорам, но с полностью отсутствующим венчиком.
Примерно с середины XI в. началось резкое уменьшение количества обломков "тмутараканских" кувшинов, исчезнувших почти полностью к концу этого века. Фактически нет в слое обломков хазарских горшков, их полностью сменили гончарные крупные яйцевидные сосуды. Иногда попадались среди обломков кухонной посуды обломки древнерусских горшков XI-XII вв., а также поливных сосудов, датирующихся тем же временем (Макарова Т.И., 1963, с.62-84 и сл.). Много в слое обломков стеклянных браслетов самых разнообразных цветов и сечений.
Все сказанное с уверенностью позволяет отнести этот слой к XI-X1I вв. В среднем мощность его на раскопе 1,3-1,4 м. Накапливался он, ограниченный с юго-западной стороны стеной, очевидно продолжавшей быть оборонительным рубежом города. Однако на уровне +2,7 м от подошвы стены (-1,8-2 м от современной поверхности) культурный слой на этом участке был снова перекрыт прослойкой большого пожарища. На этом же уровне находилась и была обнаружена верхняя, довольно тщательно разровненная поверхность стены. Оба факта очевидно связаны друг с другом.
По-видимому, город был сожжен и стена у него срыта до основания, т.е. до поверхности того времени, по приказу монгольских военачальников, не терпевших укреплений вокруг завоеванных ими городов. Уточняя дату, можно предположить, что случилось это где-то в первые десятилетия XIII в. - в самом начале монгольского нашествия на Северный Кавказ.
Стена перестала существовать и была перекрыта позднейшими напластованиями - позднесредневековыми и современными. Надо сказать, что именно эти верхние слои были особенно нарушены различными перекопами: от карьеров по добыче камня до обычных больших или малых хозяйственных ям. Последние нередко были вырыты непосредственно в толще срытой стены. Сооружавшие их люди прекрасно учитывали плотность сырца. Вырытые в нем ямы не требовали дополнительного укрепления стенок и особенно горловины камнями, сырцом или обмазки стенок слоем глины, что было необходимо при выкапывании ям и погребов в рыхловатом культурном слое.
Подведем итоги. Стена была построена около середины IX в. - в период расцвета хазарского владычества. Она продолжала существовать и после первого пожара, учиненного, вероятно, Святославом, т.е. в тмутараканский период жизни этого древнего города. По мере сил и возможностей тмутараканцы укрепляли и ремонтировали ее, соорудив каменный пояс вдоль подножья с внутренней стороны стены. Стена продолжала быть оборонным рубежом вплоть до следующего падения города под ударом монголов, которые позаботились срыть мощное укрепление.
Как мне представляется, желательно было бы в заключение попытаться выявить близкие по типу и строительным приемам укрепления, известные на территории Хазарии и в некоторых сопредельных или синхронных с нею государственных образованиях.
Наибольшая близость строительных приемов таманской стене выявляется на городищах Дагестана, датирующихся в пределах VIII - начала IX вв. (Сигатминское, Шелковское, Некрасовское и др.) (Магомедов М.Г., 1983, с. 140-142). Полностью совпадает стандартный размер сырцовых кирпичей (40 х 20 х 10 см), а также повсеместное использование наряду с сырцом глинобитных пластов, перемежающихся с сырцовыми кладками. Следует оговорить различия в использовании глинобита: в Таматархе из него соорудили ядро-вал, затем обложили сырцом, в Дагестане глинобит чередуется с регулярной кладкой, которая также, как и сплошная обкладка, держала стену от расползания.
На северных окраинах Хазарского каганата в немного более позднее время (конец IX - начало X вв.) крепости с сырцовыми стенами (Алексеевская, Колтуновская, Красная) значительно менее дагестанских связаны техникой кладки со стеной Таматархи. Только в крепости у с.Красное стены были сооружены из кирпичей стандартного размера 40 х 20 х 10 м, аналогичного дагестанскому сырцу и близкого таманскому (Афанасьев Г.Е., 1987, с. 115-117). Сырцовые кирпичи в Алексеевке и Колтуновке иных размеров, не соответствовавших даже друг другу несмотря на территориальную близость памятников (несколько километров). Отметим только, что восточная стена Алексеевки сложена из пахсовых блоков (100 х 70 х 30 см), а сырцовые стены в Колтуновке были облицованы кирпичом и с внешней стороны по подножью обложены меловыми блоками, что несколько напоминает внешний панцирь стены Таматархи (Афанасьев Г.Е., 1987, с. 118-121 и ел.).
Во всех регионах Средней Азии исследуемые археологами стены зданий и крепостей сложены в основном из пахсовых блоков, сырец использовался реже. Как правило, ряды пахсы, а иногда и слои глинобита, в кладках чередовались с сырцовыми (более тонкими) прослойками, а все арочные перекрытия, двери, ниши, башни и пр. выкладывались исключительно сырцом (Неразик Е.Е., 1966, с. 15-17 и сл.; Беленицкий A.M., Бентович И.Б., Большаков О.Г., 1973, с. 14-22; Средняя Азия..., 1999, с.20, 55, 85, 101, 120 и ел.). Очевидно, что сырец играл роль креплений в кладках, придавая стройность и строгость очертаний возводимым стенам и иным сооружениям.
Самым территориально приближенным к Таматархе сырцовым укреплением является Семикаракорская крепость, стоявшая при впадении реки Сал в Дон (Флеров B.C., 1972-1975). Размеры сырца в ней не имеют аналогий ни в Хазарии, ни в Средней Азии. Только толщина некоторых из них, равная 7 см, совпадает с таманскими и частично с колтуновскими.
В качестве аналогии на этом городище представляет интерес только облицовка нижней части стен обожженым кирпичом (камня поблизости не было). По-видимому, этот технический прием был широко распространен в Хазарии: нижнюю часть стены старались укрепить от размывов. Однако более оригинального способа сооружения такой предохраняющей обкладки, как бы врезанной в тело стены и тем самым ставшей ее неотьемлемой частью, не встречено пока ни на одном из известных сырцово-глинобитных сооружений.
Для всех перечисленных и упомянутых выше памятников характерно отсутствие фундаментов под крепостными стенами. Эта особенность стала ведущей на фортификационных сооружениях Хазарии (не только сырцовых). Очевидно, толщина стен вполне обеспечивала их устойчивость даже в местностях сейсмического неблагополучия (Средняя Азия, Закавказье и Предкавказье). Антисейсмическую роль играли, видимо, не только прокладки камыша или дерева в кладках, но и чередование в них слоев сырца, пахсы или глинобита. В таманской стене никаких прокладок не было, но устойчивость стены обеспечивалась мощным валообразным ядром. Кирпичи при осаде под воздействием бомбардировок каменными ядрами могли с внешней стороны осыпаться, но вал оставался, и стену легко можно было восстановить. Кроме того, она не теряла своей обороноспособности и во время осады.
Итак, несмотря на разнообразие технических особенностей сырцовых кладок, можно уверенно говорить, что все они связаны между собой в первую очередь материалом, из которого выстроены, и, что характерно, целым набором антисейсмических (противоударных) приемов в основе своей общих, опирающихся на чередование в кладках материала различной плотности и, в случае колебания земли или иных внешних воздействий обеспечивавших устойчивость стен.
Сооруженная в IX в. стена Таматархи вполне соответствовала всем техническим требованиям, которые предъявлялись к сырцово-глинобитным крупным сооружениям.
Нерешаемым вопросом останется, видимо, протяженность этого монументального сооружения. Нигде больше на городище не было обнаружено никаких его следов. Очевидно, с севера и юга они были уничтожены морем и озером. Казалось бы, вдоль естественных рубежей (оврагов, ручья) с западной и восточной сторон могли остаться хотя бы "заплывы" и завалы глинобита. Однако жители города и станицы активно использовали разрушенную монголами стену в качестве запаса уже готовой для сырца глины. До нашего времени сохранился, как мы видели, совсем небольшой ее кусок с южной стороны благодаря резкому повороту стены в сторону от размывавшего ее озера. Впрочем, вероятно также, что такая мощная линия обороны не требовалась на всех участках городского периметра. Особенно укреплялись наиболее доступные для осаждающих места. Здесь, на сравнительно пологом озерном берегу, такая стена была особенно необходима. Вдоль морского крутого обрыва и не менее крутосклонных обрывов с других сторон сырцовая стена могла быть значительно менее массивной или вообще не возводилась.
Литература:
Артамонов М.И., 1962. История хазар. Л.
Средняя Азия ..., 1999. Археология. Средняя Азия в раннем средневековье. М: Наука.
Афанасьев Г.Е., 1987. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона в VIII-X вв. М: Наука.
Беленицкий А.М., Бентович К.Б., Большаков О.Т., 1973. Средневековый город Средней Азии. М.: Наука.
Кропоткин В.В., 1963. Византийские монеты из Таматархи-Тмутаракани // Керамика и стекло древней Тмутаракани. М.: изд-во АН СССР.
Львова З.А., 1959. Стеклянные браслеты и бусы из Саркела-Белой Вежи // МИА. № 75. М.-Л.
Магомедов М.Г., 1983. Образование Хазарского каганата. М: Наука.
Макарова Т.И., 1963. Поливная керамика Таманского городища // Керамика и стекло древней Тмутаракани. М.: изд-во АН СССР.
Неразик Е.Е., 1966. Сельские поселения афригидского Хорезма. М.: изд-во АН СССР.
Отчет..., 1952-1953. Отчет о работах Таманской археологической экспедиции 1952-1953 гг. // Архив ИАРАН. Р-1.№918.
ПВЛ, 1950. Повесть временных лет. Часть первая. Изд. АН СССР. М.-Л.
Плетнева C.A., 1963. Средневековая керамика Таманского городища // Керамика и стекло древней Тмутаракани. М.: изд-во АН СССР.
Плетнева C.A., 1996. Саркел и "шелковый путь". Изд. ВГУ. Воронеж.
Флеров B.C., 1972. Раскопки Семикаракорского городища // АО 1971 г. М.: Наука.
Флеров B.C., 1973. Раскопки Семикаракорского городища // АО 1972 г. М.: Наука.
Флеров B.C., 1974. Крепостная башня на Семикаракорском городище // АО 1973 г. М.: Наука.
Флеров B.C., 1975. Работы на Семикаракорском городище // АО 1974 г. М.: Наука.
Sazanovа, 1997. Les amphores de l'antiquite tardive et du moyen age: continuite on rupture? Le cas de la mer Noire // La ceramique en Mediterranee. Actes du 6e congres. Aix-en-Provence 13-18 novembre 1995.
на главную
