Комплекс находок из кургана Куль-Оба бесконечно поражает обилием и многообразием содержащихся в нем памятников. Это касается не только хорошо известных уникальных произведений искусства торевтики, ювелирного мастерства или художественных изделий из кости. Каждое новое обращение исследователей, независимо от круга интересующих их вопросов, к любой группе материалов или к отдельным значительным экземплярам комплекса, дает свежую историческую или искусствоведческую информацию.
В частности, работа Л. В. Копейкиной, посвященная изучению золотых штампованных бляшек из Куль-Обы2, показала, что даже эта самая массовая и широко распространенная категория вещей, характерная для всех погребений скифской и боспорской знати V-IV вв. до н.э., содержит большое число оригинальных, нигде больше не встречающихся образцов3.
Золотые пластинчатые браслеты - на первый взгляд мало примечательная группа украшений ввиду простоты их формы и отсутствия орнаментики: широкая, гладкая, свернутая в круг золотая пластина с несомкнутыми концами, украшенная рельефным продольным ребром. Всего их десять, из них восемь по 6 см в диаметре и два по 11,5 см (рис. I). Браслеты настолько просты, что на них фактически не обратили внимания первооткрыватели. Поэтому пришлось обратиться к источникам, чтобы убедиться, что все 10 экземпляров принадлежат комплексу.
Рис. 1. Золотые пластинчатые браслеты из Куль-Обы
Сведения о браслетах содержатся в рапорте Поля Дюбрюкса4, публикации А.Б. Ашика5 и в записке Домиана Карейши, составленной им по памяти в Петербурге для Министерства внутренних дел по указу императора6. Упоминаются браслеты также и в описи находок, приложенной к докладной записке управляющего Министерством внутренних дел Ф. Енгеля от 09.02.1831 по поводу открытия куль-обской гробницы7.
А.Б. Ашик вскользь упоминает о наличии ниже локтя на обеих руках двух колец из электра (подчеркивается качество металла) в вершок ширины (4,4 см)8. Дюбрюкс сообщает, что ниже локтя на каждой руке имелось два браслета из электра шириной приблизительно в вершок9. Более точную информацию мы получаем из записки Карейши. Он сообщает (не говоря о количестве), что выше браслетов со сфинксами были грубой работы золотые кольца, которые были соединены одно с другим и составляли род цепи, и далее отмечает, что на ногах также были кольца, но крупнее10. В описи же, приложенной к записке Ф. Енгеля, среди вещей, найденных при мужском костяке, значатся "10 золотых простой работы браслетов, бывших на руках и ногах"11.
Таким образом, эта информация не только снимает подозрения по поводу комплекта, но и позволяет реконструировать картину. Очевидно, на руках "царя" выше браслетов со сфинксами было по четыре пластинчатых браслета, образуя своего рода латы до локтя, а на ногах кольца были надеты поверх сапог.
Как известно, подобные браслеты были обнаружены почти во всех скифских "царских" курганах, среди которых и самые знаменитые - Солоха, Чертомлык, Деев, Толстая Могила и т.д. То есть пластинчатые браслеты являются как бы непременной принадлежностью "царского" реквизита. Обычно их находят на запястьях рук по одному или по два, равно мужчин, как и женщин, а также детей (Толстая Могила)12. Лишь в кургане Солоха на скелете, который отождествляется с персоной "царя", сразу было найдено пять пластинчатых браслетов: три на правой руке и два па левой13. Нужно отметить, что пластинчатые браслеты из Куль-Обы и Солохи наиболее близки по форме, характеру профилировки и размерам. Браслеты из других комплексов более массивные, широкие, иногда с двумя продольными ребрами. Очевидно, тождество браслетов из Куль-Обы и Солохи объясняется единством времени (начало IV в. до н.э.). Возможно, курганы Куль-Оба и Солоха родственны не только по времени и некоторым элементам реквизита. Не удивительно, если кто-нибудь из исследователей когда-нибудь докажет родство царственных особ в буквальном смысле слова.
Статистика показывает, что в скифских курганных захоронениях, открытых в Подпепровье, Крыму, на Нижнем Дону и в других районах, было найдено всего 28 пластинчатых браслетов. Из них 13 экземпляров происходят из кургана Куль-Оба, 5 - из Солохи. Остается 10 экземпляров на все остальные комплексы. Это лишний раз указывает на исключительное место куль-обского кургана в серии аналогичных памятников.
Кроме 10 простых пластинчатых браслетов имеется еще три. Они составляют особую группу, так как их гладкая поверхность декорирована. Пара одинаковых браслетов обнаружена на запястьях женщины14. Это аналогичные по форме предыдущей серии, но более массивные широкие пластины с несомкнутыми концами, разделенные рельефным валиком на два фриза. В каждом из них зеркально помещены по две одинаковые композиционные группы, изображающие сцены терзания: два крылатых грифона нападают с двух сторон на оленя и отдельно прыгающая фигура грифона от третьей такой же сцены (рис. 2)15. При визуальном восприятии животные в нижнем ярусе всегда расположены вверх ногами. При этом грифон от третьей группы направлен к краю фриза, как бы прыгая за его пределы. Нелогичная картина.
Концы браслета с каждой стороны украшены четырьмя прямоугольными пластинами с рельефными масками львов на лапах в фас и полоской псевдозерни над гривой (рис. 3). Каждая пластина напаяна отдельно, но попарно на каждом фризе, края закреплены декоративной бусинной проволокой, прикрывающей место припоя. Фигуры зверей выполнены из листового золота в высоком рельефе чеканкой с последующей тончайшей гравировкой - работа прекрасная. Затем они были вырезаны по контуру и напаяны на пластину. Сцены, изображающие орлиноголового грифона, нападающего на оленя или терзающего его, часто встречаются в различных произведениях искусства и предметах быта, происходящих из скифских захоронений конца V-IV в. до н.э. Они, как правило, очень близки друг другу как по композиции, так и по характеру изображений, хотя вариации ракурсов безграничны, более того, они никогда не повторяются.
Рис. 2, 3. Фрагменты золотого декорированного пластинчатого браслета
Сам сюжет, выражающий, несомненно, религиозные воззрения скифов, их восприятие мира и вселенной в зооморфных образах, представлен здесь в традициях греческого реалистического искусства эпохи поздней классики. Это становится характерным для так называемого скифского звериного стиля начиная с конца V в. до н.э. Очень близкие по стилю и композиции изображения орлиноголовых грифонов, нападающих на оленя или какое-либо другое травоядное животное, можно найти в греческой глиптике V в. до н.э.16, на краснофигурных вазах17, мозаиках18.
Что касается возможной датировки рельефов, то можно сказать, что сцены терзания, состоящие из трех фигур, наиболее характерны для IV в. до н.э. Однако наиболее ранние образцы отличаются большей компактностью. Напавший хищник размещается непосредственно над жертвой, что мы имеем и в нашем случае. То есть здесь можно говорить о начале IV в. до н.э. в отношении времени изготовления рельефных аппликаций.
То же можно сказать и о львиных масках на боковых пластинках. По стилю и манере изображения эти маски ближе всего стоят к изображениям на самосских монетах первой половины IV в. до н.э.19.
Все вместе взятое несомненно свидетельствует о том, что браслеты были изготовлены греческим мастером, хотя основа их принадлежит к типу скифских пластинчатых браслетов.
Итак, по стилю изобразительного комплекса браслеты можно датировать, началом IV в. до н.э. Любопытно, однако, что эти вырезанные изображения зверей первоначально, скорее всего, предназначались для другого изделия. Об этом свидетельствуют просверленные круглые отверстия в крыле каждого грифона. Они, не имеют здесь никакого функционального значения.
Такие отверстия обычно делаются для набивки или нашивки украшения, но не для напайки. Следует отметить также, что прием накладки декоративного украшения на гладкую основу пластинчатого браслета вообще встречается крайне редко. В данном случае сам набор пластин, составляющих композицию из трех фигур, говорит о том, что он мог быть бесконечен. Именно поэтому третья группа в каждом фризе обрывается на одной поместившейся здесь фигуре грифона. Так что сами браслеты могли быть изготовлены несколько позднее.
Рис. 4. Замкнутый золотой декорированный пластинчатый браслет
Третий браслет не имеет аналогий, он уникален (рис. 4)20. Он найден на правой руке мужчины выше локтя21 и представляет собою сплошной массивный обруч. На внешней стороне браслета представлены два мифологических сюжета, сменяющие друг друга по пять раз. В одной сцене крылатая Эос песет юного Кефала (рис. 5), в другой - на бегущую Фетиду слева нападает Пелей (видна только верхняя часть его фигуры), а справа на Пелея набрасывается лев, ставший на задние лапы (рис. 6). Чередуясь, пластины укреплены друг за другом по вертикали на основе браслета. Места их соединения декорированы крупными шестилепестковыми розетками филигранной работы с гранулой в центре. По краям пластины протянута тонкая нить из рубчатой проволоки, декорирующая места соединения пластин с основой.
Рис. 6, 5. Детали того же браслета.
Ни по сюжету изображения, ни по композиции и характеру рисунков этот браслет не имеет аналогий среди золотых вещей, найденных в Северном Причерноморье, а также в самой Греции. Эти аналогии, или, точнее, сходные мотивы скорее можно найти в вазовой росписи конца VI-V в. до н.э.22 Особенно выразительны эти сюжеты на терракотовых мелосских рельефах из некрополя Камироса второй четверти V в. до н.э.23
В изображении всех фигур на пластинах браслета, в построении композиции и в трактовке поз, ракурсов есть очень много архаических черт: фронтальный разворот плеч и голова, повернутая в профиль, архаичные черты лица, прически, коленопреклоненный бег, и наконец, диспропорциональность фигур, особенно в сцене с Фетидой, фигура которой значительно крупнее фигуры льва. Все это позволяет датировать рельефы на пластинах первой половиной V в. до н.э.
Еще в 1931 г. этот памятник опубликовала А.П. Манцевич24. Она провела подробнейший стилистический экскурс на темы данных сюжетов, отметила также явную связь изображении на браслете с известными тогда уже мелосскими терракотовыми рельефами, и датировала браслет второй четвертью V в. до н.э.
Рис. 7. Золотое пластинчатое декорированное украшение
Однако мне представляется, сам браслет был сделан несколько позже, возможно, на рубеже V-IV вв. до н.э. или в первой половине IV в. до н.э., на что указывают розетки, характерные именно для украшений этого времени, и техника исполнения. Самое же главное, пластинки с рельефами первоначально были предназначены для других целей. Несомненно, что они имели и иную форму, и иные размеры, и никак не рассчитаны на данную поверхность. Для браслета они были приспособлены. Только этим можно объяснить, что фигуры на пластинах частично срезаны, причем на одних больше, на других - меньше, а сами пластины не имеют никакого обрамления. Да и компоновка всех элементов декора браслета искусственна и несоразмерна, включая крупные розетки, закрывающие собою важные части изображений на пластинах.
Резюмируя, можно сказать, что местом изготовления браслетов, возможно, были боспорские мастерские, хотя рельефные пластины были отчеканены много раньше либо ионийским мастером, либо мастером, находившимся под влиянием ионийской школы.
Следует также добавить, что все три браслета можно объединить в одну группу по единой технике исполнения, когда на основу пластины напаиваются декоративные аппликации с рельефными мифологическими сценами. Края основы обычно приподняты и прикрыты декоративными проволоками.
Примечания:
1. Текст доклада, прочитанного Нонной Леонидовной Грач 04.06.1991 г. в Отделе античного мира Эрмитажа.
2. Копейкина Л..В. Золотые бляшки из кypгaнa Куль-Оба // Античная торевтика Л., 1986. С. 28-63.
3. Инв. № К-О. 21-30. ДБК. Табл. XXVI. 3, 4; Minns E.H. "Scythifians and Greek". Cambr., 1913 P. 197. Fig. 90.
4. Архив Эрмитажа. Oп. I. 1831. Д. 19. Л. 82-100; ДБК С. XIV-XXXIV.
5. Ашик А.Б. Боспорское царство. Ч. II. Одесса, 1848.
6. Архив Эрмитажа. Оп. 1. 1831. Д. 19. Л. 31-35.
7. Там же. Л. 4-6.
8. Ашик. Ук. соч. С. 32.
9. Архив Эрмитажа. Оп. 1. 1831. Д. 14. Л. 86; ДБК. С. XXIV.
10. Там же. Л. 33.
11. Там же. Л. 4.
12. Mозолевський Б.M. Товста Могила, Kиïв, 1979. С. 142 сл.
13. Манцевич А.П. Курган Солоха. Л., 1987. С. 61, № 36.
14. Инн. № К-О. 3, 4. Архив Эрмитажа. Оп. I. 1831. Д. 19. Д. 12, 83; Ашик. Ук. соч. С. 31; ДБК. С. XXII.
15. ДБК. Табл. ХIII, 2: Minns. Op. cit. P. 199. Fig. 92, 2: Артамонов М.Н. Сокровища скифских курганов. Прага-Ленинград, 1966. Табл. 236-238; Piotrovsky B., Galanina L., Grach N. Scythian Alt. Leningrad, 1986. Pl. 179.
16. Furtwängler A. Die antiken Gemmen. Bd I. Lpz-В., 1900. Таf. XI, 29; XIII, 39; Boardman J. Greek Gems and Finger Rings. L., 1970. Pl. 511, 579, 695, 847, 868.
17. Hoffman H. Altic Red Figured Rhyta. Mainz. 1962. PI. XVII, 1, 2.
18. Robertson CM. Greek Mosaics // HIS. 1965. I.XXXV. PI. XVIII, 1; XXII, J.
20. ДБК. Табл. XIII, 3; Dubois de Montpérux F. Voyage autonr du Caucase... P., 1841. Pl. XX, 1; Minns. Op. cit. P. 199. Fig. 92, 3; Артамонов. Ук. соч. Табл. 206; Piotrovsky, Galanina, Grach. Op. cil. Pl. 180.
21. Инв. № K-O. 18. Архив Эрмитажа. On. 1. 1831 Д. 19. Л. 33, 86; Ашик. Ук. соч. С. .31 ст.; ДБК. С. XXXIV.
22. Передольская А.А. Краснофигурные аттические вязы. Л., 1967. С. 27. № 20, - Табл. XI. С. 72 сл.; № 7.3. Табл. XLVIII, 1,2; LIMC, III, 23. Табл. 577-578. № 268, 270. 272. 274. 275.
23. Higgins. R.A. Catalogue of Terracottas in the Department of Greek and Romnn Antiquities. British Museum. V. I. I... 1970. Pl. 79-80. № 614-615.
24. Manzewitsch A. Der Armring aus Kul-Oba // ЛА. 1931 46. S. 106-116.
на главную
